Я устаю непрерывно разглядывать себя до степени любования собой, немощной и бесполезной. По утрам я запихиваюсь в мешок небытия и наслаждаюсь своими страхами и ограничениями.
Вчера ночью накрыло ощущением нестерпимой боли. Как змея я кружилась в кровати, извивалась между верхом и низом. Я не могла ни слышать, ни понимать, что со мной происходит. Что я хочу и к чему я стремлюсь поддернуто вуалью. Как я проживаю жизнь и что останется после меня?
Затем я содрала себя с кровати и начала делать что хоть как-то сможет меня вытащить из кромешной тьмы переживаний.
Я встала на пробежку, прохладный воздух влился в грудь, спина вспотела, я танцую перед озером огоньки домов прыгают перед глазами.
Курю.
Я могу и хочу писать, рука тянется к клавиатуре и вот оно вдохновение окунуться в написание, желание выразить себя неважно что я пишу.
Бывает и так, что я пробуждаюсь в теле без волнений и плотном ощущении личности и тут опять он, мой извечный, таскаемый по всюду мой мешок небытия. я держу себя за руку и слушаю того зверя, которого я выбираю кормить. Дикий волк и преданная собака сливаются в единое. Они это я. Я хочу быть им обоим хозяином, не пугаться грызущего внутренности дикаря и прогуливаться с нежным другом.
Я лишь понемногу начинаю осознавать и даже иногда видеть выбор своих мыслей. Это и есть
фатальная судьбоносная мелочь для моего образа себя настоящей, в котором я выживаю. Я постепенно накапливаю в свой банк монеты, которыми расплачусь в конце жизни.
Вчера ночью накрыло ощущением нестерпимой боли. Как змея я кружилась в кровати, извивалась между верхом и низом. Я не могла ни слышать, ни понимать, что со мной происходит. Что я хочу и к чему я стремлюсь поддернуто вуалью. Как я проживаю жизнь и что останется после меня?
Затем я содрала себя с кровати и начала делать что хоть как-то сможет меня вытащить из кромешной тьмы переживаний.
Я встала на пробежку, прохладный воздух влился в грудь, спина вспотела, я танцую перед озером огоньки домов прыгают перед глазами.
Курю.
Я могу и хочу писать, рука тянется к клавиатуре и вот оно вдохновение окунуться в написание, желание выразить себя неважно что я пишу.
Бывает и так, что я пробуждаюсь в теле без волнений и плотном ощущении личности и тут опять он, мой извечный, таскаемый по всюду мой мешок небытия. я держу себя за руку и слушаю того зверя, которого я выбираю кормить. Дикий волк и преданная собака сливаются в единое. Они это я. Я хочу быть им обоим хозяином, не пугаться грызущего внутренности дикаря и прогуливаться с нежным другом.
Я лишь понемногу начинаю осознавать и даже иногда видеть выбор своих мыслей. Это и есть
фатальная судьбоносная мелочь для моего образа себя настоящей, в котором я выживаю. Я постепенно накапливаю в свой банк монеты, которыми расплачусь в конце жизни.