Но пост мой скорее не о езде в условиях военного времени, а о причинах.
Причины весьма трагичны. Ведь кто-то посадил этого человека в танк, ведь кто-то разрешил стрелять, ведь кто-то запретил чувствовать и жалеть, ведь кто-то научил отключать эмоции. Кто же этот командир, отдавший впервые команду «К бою»?
Эту проблему я исследовала неоднократно, рассматривая свой и другие танки. Вот выводы.
Когда то, давным давно, когда наш маленький танкист, еще не подозревал, что можно и нужно стрелять, он веселился козликом на лужайке, беззаботно бегая за бабочками. Но взвыли сирены, и объявили войну. Войну, против хрупкости, против нежности, против чувств. Войну, на которой нет места желаниям. Безучастность и безэмоциональность значимого взрослого, не оставила выбора. Сколько не плачь, сколько не проси, сколько не ищи сочувствия и сопричастности, все время натыкаешься на холодную стену, рядом с которой ты беззащитный, брошенный, и самое страшное, никому не нужный. Для ребенка – это безысходность, для ребенка – это равно смерти.
Спасая себе жизнь, под вой сирен он сбежал из всего этого ужаса, да, правильно, на танке. В котором, он чувствовал себя защищенным и значимым, в котором, он ощутил безопасность. Да и взрослые посговорчивее стали стразу. Против танка не попрешь.
Печаль этого повествования в том, что потом все люди вокруг немцы, и что нет другого навыка с ними общаться, кроме как через амбразуру, даже нет мысли, что можно как-то по-другому. Есть, конечно, подозрение, что что-то не так, потому что часто говорят нашему танкисту, что его боятся, а чаще всего даже не говорят, а просто избегают. «Как же так, - негодует танкист по ночам. – Я к ним со всем сердцем, а они злые, жестокие люди, вражины, одним словом».
Выбраться из танка можно. Но как научиться жить хрупким? Ведь для этого надо стать сильным внутри. А зачем становиться сильным внутри, когда есть танк. Замкнутый круг, но люк есть, вверху.