Безысходность - мертвая, высохшая, схлопнувшаяся в точку или слипшаяся в комок жизнь.
Надежда - это росток жизни, пытающийся пробиться сквозь мертвую высохшую землю.
Безысходность - это лабиринты ума, которые завели в тупик. Когда убеждения и желания личности формируют такой рельеф местности, в котором нет оазиса, пригодного для жизни.
Неудовлетворенность, отчаяние, бессилие, невозможность что-то изменить. Невозможность получить желаемое. А что там дальше, за безысходностью? Почему она так придавливает, почему так тягостно ее переживать? Это предсмертная агония, за которой следует неизбежная смерть. Смерть формы - ожиданий от мира или какой-то части личности.
Надежда колеблется между отчаянием и воодушевлением под порывами ветра души.
Надежда беспощадна в своей мимолетности и жестока в своей хрупкости. Она как бабочка, опустившаяся на цветок и готовая взлететь в следующее мгновенье.
Спутница надежды - вера. Однако вера - это что-то длящееся во времени и укорененное, надежда же более подвижна и призрачна. Надежду можно подарить или забрать, веру же отнять невозможно без собственного на то согласия.
Надежда - это ожидание чуда снаружи, либо ощущение легкого шевеления жизни изнутри.
Когда надежда пробуждается внутри личности, она способна превратиться в веру и прорасти в личность. Приходящая же снаружи, но впоследствии отобранная, часто побуждает еще большее ожесточение или омертвление внутри личности.
Надежда в безысходности - это попытка жизни в смертельных условиях, объективных или субъективных, вопреки обстоятельствам.
Надежда - это еще не намерение жить, это только сомнение в безысходности, вопрос “А вдруг я все-таки смогу выжить - вопреки?”
Когда живое стучится в мертвую структуру и прислушивается, есть ли здесь кто-нибудь живой.
Это именно сам момент стука, когда еще неизвестно, последует ли ответ. Надежда - это то, что побуждает стучать и ожидать ответа.
Надежда - это зажженная спичка, поднесенная к дровам. Неизвестно, останется ли пламя лишь кратковременной вспышкой на кончике спички или станет полноценным костром.
Надежда - это росток жизни, пытающийся пробиться сквозь мертвую высохшую землю.
Безысходность - это лабиринты ума, которые завели в тупик. Когда убеждения и желания личности формируют такой рельеф местности, в котором нет оазиса, пригодного для жизни.
Неудовлетворенность, отчаяние, бессилие, невозможность что-то изменить. Невозможность получить желаемое. А что там дальше, за безысходностью? Почему она так придавливает, почему так тягостно ее переживать? Это предсмертная агония, за которой следует неизбежная смерть. Смерть формы - ожиданий от мира или какой-то части личности.
Надежда колеблется между отчаянием и воодушевлением под порывами ветра души.
Надежда беспощадна в своей мимолетности и жестока в своей хрупкости. Она как бабочка, опустившаяся на цветок и готовая взлететь в следующее мгновенье.
Спутница надежды - вера. Однако вера - это что-то длящееся во времени и укорененное, надежда же более подвижна и призрачна. Надежду можно подарить или забрать, веру же отнять невозможно без собственного на то согласия.
Надежда - это ожидание чуда снаружи, либо ощущение легкого шевеления жизни изнутри.
Когда надежда пробуждается внутри личности, она способна превратиться в веру и прорасти в личность. Приходящая же снаружи, но впоследствии отобранная, часто побуждает еще большее ожесточение или омертвление внутри личности.
Надежда в безысходности - это попытка жизни в смертельных условиях, объективных или субъективных, вопреки обстоятельствам.
Надежда - это еще не намерение жить, это только сомнение в безысходности, вопрос “А вдруг я все-таки смогу выжить - вопреки?”
Когда живое стучится в мертвую структуру и прислушивается, есть ли здесь кто-нибудь живой.
Это именно сам момент стука, когда еще неизвестно, последует ли ответ. Надежда - это то, что побуждает стучать и ожидать ответа.
Надежда - это зажженная спичка, поднесенная к дровам. Неизвестно, останется ли пламя лишь кратковременной вспышкой на кончике спички или станет полноценным костром.