В советские времена трудовой коллектив мог вынести порицание сотруднику, который совершил поступок не соответствующий неким принципам. Такой сотрудник отчуждался, вокруг него возникало пространство игнорирования, а общение с ним становилось опасным, токсичным. "Тот, кто виноват".
Аналогичная ситуация происходит и во внутреннем мире, когда личность не хочет ассоциировать себя с тем, кто это сделал; с тем, кто это чувствует; с тем, у кого такое прошлое. В этом моменте внутри и появляется диалог, в котором кто-то обвиняет, а кто-то оправдывается; кто-то нападает, а кто-то защищается. В общении с собой появляются местоимения "ты, вы, мы".
"Ну ты и натворила дел", "как ты так могла", "мы не должны были это говорить", "ну у вас и запросы, женщина", "какой же ты идиот".
"Неразумного ребёнка" отчитывает "деспотичный взрослый". Разыгрывается некая сцена, в которой личность ощущает себя, то разгневанной на себя, то "избитой" самой собой. Причём "избиение" воспринимается как искупление. Это не анализ причин, а ругание, от которого ума не прибавляется, только боль и страх.
"Деспотичный взрослый" может обвинять в том, что "неразумный ребёнок" повёл себя глупо, а "ребёнок" оправдывается или же атакует в ответ, остервенело доказывая свою правоту, потому что если не докажет, то будет бит.
Эти процессы приводят к: бесконечным диалогам в голове, причём личности может казаться, что она говорит не с собой, а с каким-то другим человеком; или же личность выбирает "упасть в плачущую жертву", которая слезами демонстрирует боль показывающую, что хватит; или же личность навечно хранит ненависть к другому человеку, чтобы не ненавидеть себя.
Такой механизм внутреннего мира даёт много возможностей для личности. Если в себе что-то не нравится, то можно "складировать" это в "плохой" части, и ассоциировать себя с "деспотичным взрослым", который знает, как надо было и как лучше. "Стать на табуретку", поучающей несмышлёныша или спасающей его же, но с отвращением и презрением относящейся к себе.
Личностям, у которых есть такое расщепление, свойственно проецировать в других, то своего "деспотичного взрослого", то своего "неразумного ребёнка". И, то, поучать, говорить "что делать", спасать" других; и то раболепствовать, заглядывать с желанием понравиться в глаза другим, угодничать, спрашивать "что делать".
"Завести себе мудрого, доброго взрослого внутри", это оставить это расщепление и сохранить собственную инфантильность.
Личности всё ещё нужен пастух и в этой инфантильности ей свойственно будет искать себе "спасителя", идеализировать, например, политиков, назначая их на эту роль или "добрых учителей". Это постоянно задаваемый вопрос "что делать?" и убеждённость, что кто-то лучше знает как. Самому умнеть и разбирать долго, хочется получить быстрый ответ, который станет очередной инструкцией.
Мышление во внутреннем диалоге отсутствует, это обвинительно-оправдательное, оценочное, категоричное осуждение: "правильно/неправильно", "хорошо/плохо". Такая личность как будто ходит во власянице, или строгом ошейнике, который надевают на бойцовских собак, поэтому потеря "хорошести" или угроза ей, ощущается как боль. И хотя эту боль личность причиняет себе сама, ей кажется, что её причиняет внешняя реальность. Это делает личность заполошной, скованной, пугливой, обострённо эмоционально реагирующей, боящейся перемен, активности и реальности в целом.
Более подробно об этих механизмах поговорим на вебинаре "Инфантильность. Взрослость" 23 декабря. Ссылка на регистрацию участия https://olgademchuk.org/infantilnost
Аналогичная ситуация происходит и во внутреннем мире, когда личность не хочет ассоциировать себя с тем, кто это сделал; с тем, кто это чувствует; с тем, у кого такое прошлое. В этом моменте внутри и появляется диалог, в котором кто-то обвиняет, а кто-то оправдывается; кто-то нападает, а кто-то защищается. В общении с собой появляются местоимения "ты, вы, мы".
"Ну ты и натворила дел", "как ты так могла", "мы не должны были это говорить", "ну у вас и запросы, женщина", "какой же ты идиот".
"Неразумного ребёнка" отчитывает "деспотичный взрослый". Разыгрывается некая сцена, в которой личность ощущает себя, то разгневанной на себя, то "избитой" самой собой. Причём "избиение" воспринимается как искупление. Это не анализ причин, а ругание, от которого ума не прибавляется, только боль и страх.
"Деспотичный взрослый" может обвинять в том, что "неразумный ребёнок" повёл себя глупо, а "ребёнок" оправдывается или же атакует в ответ, остервенело доказывая свою правоту, потому что если не докажет, то будет бит.
Эти процессы приводят к: бесконечным диалогам в голове, причём личности может казаться, что она говорит не с собой, а с каким-то другим человеком; или же личность выбирает "упасть в плачущую жертву", которая слезами демонстрирует боль показывающую, что хватит; или же личность навечно хранит ненависть к другому человеку, чтобы не ненавидеть себя.
Такой механизм внутреннего мира даёт много возможностей для личности. Если в себе что-то не нравится, то можно "складировать" это в "плохой" части, и ассоциировать себя с "деспотичным взрослым", который знает, как надо было и как лучше. "Стать на табуретку", поучающей несмышлёныша или спасающей его же, но с отвращением и презрением относящейся к себе.
Личностям, у которых есть такое расщепление, свойственно проецировать в других, то своего "деспотичного взрослого", то своего "неразумного ребёнка". И, то, поучать, говорить "что делать", спасать" других; и то раболепствовать, заглядывать с желанием понравиться в глаза другим, угодничать, спрашивать "что делать".
"Завести себе мудрого, доброго взрослого внутри", это оставить это расщепление и сохранить собственную инфантильность.
Личности всё ещё нужен пастух и в этой инфантильности ей свойственно будет искать себе "спасителя", идеализировать, например, политиков, назначая их на эту роль или "добрых учителей". Это постоянно задаваемый вопрос "что делать?" и убеждённость, что кто-то лучше знает как. Самому умнеть и разбирать долго, хочется получить быстрый ответ, который станет очередной инструкцией.
Мышление во внутреннем диалоге отсутствует, это обвинительно-оправдательное, оценочное, категоричное осуждение: "правильно/неправильно", "хорошо/плохо". Такая личность как будто ходит во власянице, или строгом ошейнике, который надевают на бойцовских собак, поэтому потеря "хорошести" или угроза ей, ощущается как боль. И хотя эту боль личность причиняет себе сама, ей кажется, что её причиняет внешняя реальность. Это делает личность заполошной, скованной, пугливой, обострённо эмоционально реагирующей, боящейся перемен, активности и реальности в целом.
Более подробно об этих механизмах поговорим на вебинаре "Инфантильность. Взрослость" 23 декабря. Ссылка на регистрацию участия https://olgademchuk.org/infantilnost