Неожиданно для нее стало важно узнать, кто он. Кажется, в этот раз именно так: не он ей интересен, а интересно, кто он на самом деле.
Было слишком много вопросов. Что у него внутри? Почему именно так он видит мир? Каковы его теории?
Но теперь их разговор превратился в монолог, и становилось грустно от понимания, что задать эти вопросы больше некому.
Безумие... Оно пугает до онемения, особенно когда подбирается слишком близко. Я, закованная в оковы собственного понимания, смотрела на него свысока, убеждая себя, что мне это не грозит. Казалось, если держаться на расстоянии, быть выше этого, сохранять контроль, не позволять себе сомневаться — я останусь по ту сторону грани. Но это было лишь иллюзией.
Страх оказался хитрее. Он проникал не в сомнениях, а в саму призму восприятия, через которую я смотрела на мир.
И чем дальше я отходила, тем яснее становилось: границы, которые я так выстраивала и боялась, возможно, вовсе не существуют.
Однажды… В давно знакомых словах песни слышится новое.
"...Она ходила голой по лестнице, она ходила голой по улице…" – и это уже не просто строчка, не проектный образ, а что-то глубоко трогающее за душу.
Вдруг страх сменяется чем-то другим. Ты видишь в этом что-то своё, узнаешь что-то от себя.
Вспоминая того, кто так любил группу Сплин и видел глубину, я ощущаю благодарность за ту музыку внутри – такую неочевидную, чувственную и оригинальную.
Было слишком много вопросов. Что у него внутри? Почему именно так он видит мир? Каковы его теории?
Но теперь их разговор превратился в монолог, и становилось грустно от понимания, что задать эти вопросы больше некому.
Безумие... Оно пугает до онемения, особенно когда подбирается слишком близко. Я, закованная в оковы собственного понимания, смотрела на него свысока, убеждая себя, что мне это не грозит. Казалось, если держаться на расстоянии, быть выше этого, сохранять контроль, не позволять себе сомневаться — я останусь по ту сторону грани. Но это было лишь иллюзией.
Страх оказался хитрее. Он проникал не в сомнениях, а в саму призму восприятия, через которую я смотрела на мир.
И чем дальше я отходила, тем яснее становилось: границы, которые я так выстраивала и боялась, возможно, вовсе не существуют.
Однажды… В давно знакомых словах песни слышится новое.
"...Она ходила голой по лестнице, она ходила голой по улице…" – и это уже не просто строчка, не проектный образ, а что-то глубоко трогающее за душу.
Вдруг страх сменяется чем-то другим. Ты видишь в этом что-то своё, узнаешь что-то от себя.
Вспоминая того, кто так любил группу Сплин и видел глубину, я ощущаю благодарность за ту музыку внутри – такую неочевидную, чувственную и оригинальную.