Чаще всего мы делегируем эти аспекты людям из нашего прошлого, с которыми не общаемся вовсе, или общаемся мало. Но это ведение постоянных диалогов внутри, в которых мы доказываем, наказываем, оправдываемся, изматывает и пугает. Мы начинаем выкрикивать это вслух, и иногда даже не дома, а на улице. Люди начинают оглядываться на нас, и мы, пугаясь собственного безумия, замолкаем. В одиночестве мы часто безумие безумием не считаем. У нас внутри битва, не на жизнь, а на смерть.
Недоговоренные диалоги, которые мы ведём внутри, имеют только одну цель, доказать, что мы ни в чём не виноваты. «Зло это ты, а не я!».
Нам жизненно важно оправдать себя, иначе нам придётся с той же яростью напасть на себя, ведь тогда зло это мы. И поэтому нам нельзя сдаться, проиграть в этом споре, мы боремся с собой за право не быть собой наказанными. Это кажется абсурдным, но как показывает моя практика и жизненный опыт, человек больше всего боится себя, собственной аутоагрессии, со стыдом и чувством вины.
У меня с мужем произошла презабавнейшая история, в которой, как мы выяснили, он боялся моего восприятия его разговоров по работе по телефону, а я боялась его агрессии. Для него это были обычные разговоры по мужски по работе, а я не выдерживала по женски накал агрессии, который норма для мужчин. Я тот ещё цветочек хрупкий аленький. Когда я сгруппирована, я могу выдержать многое, но когда я расслабленная, прям чеховская барышня, падающая в обморок от мата. И рядом с мужем я стараюсь свои психоаналитические «яйца» убрать в сундук, но становлюсь ранимой. Вообщем тот ещё выбор.
Когда я сказала, что не выдерживаю его агрессию, он был уверен, что я его критикую, недовольна им, обесцениваю его. А я на высказывание вслух недовольства агрессией получила ещё больше мужской агрессии. Мы разобрались потом, мы оба были правы, описывая своё восприятие, помирились.
Я вообще думаю, что когда два взрослых человека живут вместе, им нужно официально вводить день (как показывает мой брак) один раз в два месяца, когда приходит время «выпустить зло», в специально отведённом для этого месте, а точнее высказать друг другу недовольство. Две индивидуальности всегда будут терпеть, уступать друг другу, и у них накопится.
Но если хотя бы один из них не в состоянии взять на себя долю ответственности за происходящее, то такой разговор бессмысленный. Это будет выпускание пара, без понимания причин и будто одно и тоже, без развития.
Ответственность может взять только тот, кто не боится быть неидеальным. И главная цель такого разговора – это найти понимание, а не доказать собственную правоту. А это могут сделать только те, кто вложил в ножны меч аутоагрессии.
Вернёмся к жилплощади для проецирования зла. Чем идеальнее хочет видеть себя человек, тем большее зло ему нужно спроецировать. Идеальных людей нет, но многие думают, что «уже кто-кто, но я то, точно хороший и правильный человек». Как можно понять, зло какого размера, хочет спроецировать в тебя человек?
Внимательно слушайте его обвинения.
«Ты хочешь подчинить и использовать меня!»
«Ты эгоист, который только о себе и думает!»
«Ты считаешь меня ничтожеством и презираешь меня!»
и т.д.
Список этих обвинений типичный, они часто похожи у людей, но всё равно уникальны.
Каждое из этих высказываний чистосердечное признание и точное описание собственного зла. А точнее внутренней деструктивной структуры, которая:
1. То, атакует самого человека этими претензиями, выколачивая из него аутоагрессией «дурь». И это должно стать залогом снискания всеобщего восхищения и принятия.
2. То, проецируется в других, и поэтому люди кажутся опасными, так и появляется паранойя.
3. То человек, весьма незаметно для себя (и действительно, зачем ему это замечать, ведь он идеальный), сам становится этой структурой и делает это в отношении других людей.
Я разберу лишь одно из высказываний, остальные вы сможете разобрать по аналогии. Выберу любименькое: «Ты хочешь подчинить и использовать меня!»
Обычно этого боятся люди, которым и дать-то особенно нечего. У них самих мало, и они охраняют это неистово наделяя сверхценностью.
(Продолжение следует, конец 1 части)
фотограф Аксель Хёдт