Сегодня я расскажу вам историю маленькой синей Чашки для чая, иногда для сока, молока, а иногда просто для воды… Не знаю почему именно про синюю, ведь могла бы быть про красную, желтую… Ну почему-то именно в синем цвете для меня есть какая-то простая, природная и бездонная глубина.
Начнем.
Жила-была синяя Чашка. Жила она хорошо. Жила в большой дружной семье. Она всегда была в первых рядах, всегда готова выполнять свой долг и принять все, что ей предложат.
Чаще всего ее использовали для чая. Сказать, что она страстно любила чай, ничего не сказать. Он был сравним с садомазохизмом. Чай для нее был как секс после ссоры. Горячее и слаще чувств она не испытывала.
Соки же были приятными, освежающими, но стабильным. Они приносили в ее жизнь яркие краски и кисло-сладкие эмоции. В такие моменты она чувствовала себя защищенной и вдохновленной, полной энергии.
Но вот, до боли не любила она в себе прокисшее молоко. Сначала такое теплое и расслабляющее, оно подло и вкрадчиво вливалось в нее. А потом превращалось в кисло-горькую и вонючую субстанцию, резко вырывающуюся наружу и сметающую все вокруг. Этот запах напоминал гнев и агрессию, после сладостного «по-моему».
Наверное, только, вода была самым ценным и надежным напитком. С ней она чувствовала себя спокойно. А значит могла много и глубоко думать, и философствовать. Ей казалось, что именно с водой она была сама собой, собой истинной, без внутренней утопии и внешнего послевкусия.
Ах, чуть не забыла. Очень уж нравилось ей, вымытой до блеска и наполненной до края, стоять одной посреди стола. В такие моменты она чувствовала себя королевой на троне с бескрайними владениями. Она раздувалась как бочонок, который мог лопнуть от важности в любой момент и превратиться в щепки, небрежно расплескав и заляпав своим содержимым все вокруг. Но это ее нисколечко не пугало. Она наслаждалась своим Величием и ей было не до мелочей.
Но самое главное, очень любила она теплое и окутывающее дыхание членов этой семьи. Оно наполняло жизнью ее фаянсовое сердце. А их руки были похожи на объятия родного и любящего человека, которые принимают и дают опору.
Хотя, бывало, детские ручки с небрежностью и азартом хватали ее со стола и кружили на карусели наивности и легкости. Пусть даже и с риском для жизни, но это были захватывающие приключения. Как же она это все любила!
К сожалению, случалось и такое, что ее заставляли на полке другими сородичами и на несколько недель забывали. И тогда у нее начиналась паника.
До ужаса не любила она пустоту внутри себя. Такую раздирающую и раскалывающую пустоту, которая затягивала как воронка. В ней она теряла себя. Только наполненность помогала ей обрести и почувствовать свою ценность и значимость…
Не хочу от вас скрывать, были времена, когда она и вовсе хотела покончить с собой и выскальзывала из рук. Лишь так она могла стать свободной. Свободной от чужого плена и от своих чувств, которые раздирали на куски. Но она не учла, что тогда могла бы превратиться в десяток осколков, которые без сожаления смели и выкинули бы в мусорное ведро…
Спасибо, заботливые руки вовремя подхватили ее, и попытка оказалась безуспешной. Теперь о ней предательски напоминал только малюсенький скол на ручке.
Так вот.
Она была обычная синяя чашка с чаем…
молчаливо стоявшая на столе…
Начнем.
Жила-была синяя Чашка. Жила она хорошо. Жила в большой дружной семье. Она всегда была в первых рядах, всегда готова выполнять свой долг и принять все, что ей предложат.
Чаще всего ее использовали для чая. Сказать, что она страстно любила чай, ничего не сказать. Он был сравним с садомазохизмом. Чай для нее был как секс после ссоры. Горячее и слаще чувств она не испытывала.
Соки же были приятными, освежающими, но стабильным. Они приносили в ее жизнь яркие краски и кисло-сладкие эмоции. В такие моменты она чувствовала себя защищенной и вдохновленной, полной энергии.
Но вот, до боли не любила она в себе прокисшее молоко. Сначала такое теплое и расслабляющее, оно подло и вкрадчиво вливалось в нее. А потом превращалось в кисло-горькую и вонючую субстанцию, резко вырывающуюся наружу и сметающую все вокруг. Этот запах напоминал гнев и агрессию, после сладостного «по-моему».
Наверное, только, вода была самым ценным и надежным напитком. С ней она чувствовала себя спокойно. А значит могла много и глубоко думать, и философствовать. Ей казалось, что именно с водой она была сама собой, собой истинной, без внутренней утопии и внешнего послевкусия.
Ах, чуть не забыла. Очень уж нравилось ей, вымытой до блеска и наполненной до края, стоять одной посреди стола. В такие моменты она чувствовала себя королевой на троне с бескрайними владениями. Она раздувалась как бочонок, который мог лопнуть от важности в любой момент и превратиться в щепки, небрежно расплескав и заляпав своим содержимым все вокруг. Но это ее нисколечко не пугало. Она наслаждалась своим Величием и ей было не до мелочей.
Но самое главное, очень любила она теплое и окутывающее дыхание членов этой семьи. Оно наполняло жизнью ее фаянсовое сердце. А их руки были похожи на объятия родного и любящего человека, которые принимают и дают опору.
Хотя, бывало, детские ручки с небрежностью и азартом хватали ее со стола и кружили на карусели наивности и легкости. Пусть даже и с риском для жизни, но это были захватывающие приключения. Как же она это все любила!
К сожалению, случалось и такое, что ее заставляли на полке другими сородичами и на несколько недель забывали. И тогда у нее начиналась паника.
До ужаса не любила она пустоту внутри себя. Такую раздирающую и раскалывающую пустоту, которая затягивала как воронка. В ней она теряла себя. Только наполненность помогала ей обрести и почувствовать свою ценность и значимость…
Не хочу от вас скрывать, были времена, когда она и вовсе хотела покончить с собой и выскальзывала из рук. Лишь так она могла стать свободной. Свободной от чужого плена и от своих чувств, которые раздирали на куски. Но она не учла, что тогда могла бы превратиться в десяток осколков, которые без сожаления смели и выкинули бы в мусорное ведро…
Спасибо, заботливые руки вовремя подхватили ее, и попытка оказалась безуспешной. Теперь о ней предательски напоминал только малюсенький скол на ручке.
Так вот.
Она была обычная синяя чашка с чаем…
молчаливо стоявшая на столе…