Высокомерный раб и смиренный труженик
Один ждал земного вознаграждения, считал себя умнее всех, но оказался в ловушке собственных ожиданий. Он предал и не раскаялся, завершил свою жизнь в отчаянии. Другой служил с любовью, даже не понимая всего до конца. Он ошибался, переоценивал себя, падал, отрёкся, но нашёл в себе смелость раскаяться и подняться снова. В конце концов, он остался верным до конца своей жизни.
Диалог Иуды и Петра
Иуда (холодно): Он обманщик.
Пётр (с возмущением): Нет, только не он! Он накормил столько людей… а сколько он исцелил?!
Иуда (скептически): И что нам с этого? Они все разошлись по домам и даже не вспомнят нас.
Пётр: Он повелевал бесам! Помнишь, тысяча вышла из бедолаги и вошла в стадо свиней, которые потом бросились в море?
Иуда (саркастично): О, чудо! Так красиво! А сколько ущерба? Целое стадо… Местные жители потом и в деревню нас не пустили. Богатенькая была деревня, кстати.
Пётр (спокойно, но твёрдо): Не о том ты говоришь, Иуда. С ним было так спокойно. Помнишь, как мы испугались во время шторма? А он просто приказал – и волны утихли. А как я шёл к нему по воде?
Иуда (усмехаясь): Да, помню. Помню, как ты начал тонуть и кричал: «Спасите! Тону!» Все эти фокусы…
(Пауза.)
Иуда (ожесточённо): Вот если бы он поднял людей на восстание, если бы мы свергли римскую диктатуру, как Давид… Если бы стали могущественными, как при Соломоне, — никому бы и в голову не пришло сомневаться, что он Мессия!
Пётр (внимательно смотрит на него): Вижу, Иуда, куда ты метишь… Тут недавно одна женщина приходила, хотела для своих сыновей тёплые места в царстве. Ты уже, наверное, тоже мундирчик себе прикинул? Кем ты себя видишь?
Иуда (с гордостью): Да уже думаю… С моим умом и достоинством я займу своё место. А многие из этого сброда – просто массовка. И ты, Пётр, в их числе. Главное – чтобы народ слушал его басни… или, как их там… притчи.
Один ждал земного вознаграждения, считал себя умнее всех, но оказался в ловушке собственных ожиданий. Он предал и не раскаялся, завершил свою жизнь в отчаянии. Другой служил с любовью, даже не понимая всего до конца. Он ошибался, переоценивал себя, падал, отрёкся, но нашёл в себе смелость раскаяться и подняться снова. В конце концов, он остался верным до конца своей жизни.
Диалог Иуды и Петра
Иуда (холодно): Он обманщик.
Пётр (с возмущением): Нет, только не он! Он накормил столько людей… а сколько он исцелил?!
Иуда (скептически): И что нам с этого? Они все разошлись по домам и даже не вспомнят нас.
Пётр: Он повелевал бесам! Помнишь, тысяча вышла из бедолаги и вошла в стадо свиней, которые потом бросились в море?
Иуда (саркастично): О, чудо! Так красиво! А сколько ущерба? Целое стадо… Местные жители потом и в деревню нас не пустили. Богатенькая была деревня, кстати.
Пётр (спокойно, но твёрдо): Не о том ты говоришь, Иуда. С ним было так спокойно. Помнишь, как мы испугались во время шторма? А он просто приказал – и волны утихли. А как я шёл к нему по воде?
Иуда (усмехаясь): Да, помню. Помню, как ты начал тонуть и кричал: «Спасите! Тону!» Все эти фокусы…
(Пауза.)
Иуда (ожесточённо): Вот если бы он поднял людей на восстание, если бы мы свергли римскую диктатуру, как Давид… Если бы стали могущественными, как при Соломоне, — никому бы и в голову не пришло сомневаться, что он Мессия!
Пётр (внимательно смотрит на него): Вижу, Иуда, куда ты метишь… Тут недавно одна женщина приходила, хотела для своих сыновей тёплые места в царстве. Ты уже, наверное, тоже мундирчик себе прикинул? Кем ты себя видишь?
Иуда (с гордостью): Да уже думаю… С моим умом и достоинством я займу своё место. А многие из этого сброда – просто массовка. И ты, Пётр, в их числе. Главное – чтобы народ слушал его басни… или, как их там… притчи.