Лежит младенчик, хочет кушать и уже знает, что сейчас начнется распад на кусочки, потому что он ждет уже не в первый раз, и не известно, что его пугает больше голод внутри или состояние хаоса психоза, в котором он сейчас начнет безнадежно тонуть. Он знает, что уже так было, когда не угадали и не спасли.
Лежит младенчик, хочет кушать, он не может сам налить молоко. Он не может по другому, не знает способа получить то, что ему надо, кроме как ждать и страдать от отчаяния. Ждать и страдать от отчаяния, при этом ничего не мочь сделать учит его извращенному терпению, от которого он даже научился получать удовольствие. Удовольствие от боли и ощущение всемогущества от этого.
Лежит младенчик, хочет кушать. Младенчик лежит в психике у человека, которому на самом деле 30 лет. Человек, которому 30 лет ждет, надеется и верит, что если как раньше он пострадает, доведет себя до эмоционального исступления, появится тот, кто его спасет. Человек, которому 30 лет боится признаться себе, что ему нравится от того, когда больно и от того, что он чувствует себя живым и великим, когда страдает. Он даже научился находить во вне тех, кто ему это обеспечит, чтобы не приходилось причинять это самому себе. Он убедил себя, что это все они виноваты.
Активность такого человека заблокирована, и его личность, к сожалению, не смогла научится опираться на себя, не вышла из объектзависимости. Он до сих пор нуждается в том, кто скажет ему, какой он, он до сих пор ждет, что ему скажут что делать, он до сих пор нуждается в подтверждении того, что он вообще есть в этом мире. Ведь если на него не обращают внимание, он падает во внутреннюю пустоту, исчезает, погружаясь в небытие. Поэтому ему надо внимание людей, пусть это лайки под фото, пусть это бессмысленное общение, хоть что-то, лишь бы не эта затягивающая воронкой пустота.
Не нужна была никому ни его потребности, ни его активность. Не нужный такой ребеночек получился, не вовремя. Его от силы поили и кормили, но не дали главного, возможность побыть в психо-эмоциональном контакте, возможность слияния со значимым объектом. А ведь ребенок, который рождаясь точно знает, что должен появиться тот, кто будет о нем заботится так. И если ему это не дать, он застрянет на веки вечные на органной недостаточности («я не могу ничего сделать») и ментальной несостоятельности («я не могу ничего придумать»). Он может быть только таким, каким он должен был быть, чтобы о нем кто-то позаботился, у него нет инструментов как сделать себя счастливым, у него только умение подстраиваться под других.
Приходят взрослые дяди и тети искать решение проблем. И когда психика разрешает посмотреть внутрь себя, то там можно встретить этих беспризорных детей. Кому-то месяц, кому-то три, кому-то 5 лет. А кто-то еще даже не родился, спит сладким сном и снит себе вселенские законы, единорогов и богов, а сам он мессия, который всех спасет, потому что себя он спасти точно не может, то хоть так, наврать себе и поверить в это.
Что это за дети? И почему психика не интегрировала в целостную структуру эти отколотые части?
Чтобы понять это придется отождествить себя с этими детьми, и это будет не ми-ми-ми.
Эгоцентризм – он присущ ребенку. Все, что происходит вокруг него, имеет непосредственное отношение к нему. Если у кого-то плохое настроение, то это конечно из-за него, и он обижается, что ему не рады. Если у кого-то внутри много злости, то ребенок обязательно подумает, что это он причина и чувство вины за это компенсирует злостью на этого человека. Если кто-то говорит: «Ты мне не нравишься», - то это ранет ребенка до глубины его голубых глаз, потому что он не может критически мыслить.
У ребенка нет ни внутреннего, нет ни внешнего, нет даже другого человека с его процессами в психике, есть только он один – как центр происходящего, центр Вселенной. Тотальность, глобализация.
У взрослого отдельно синий провод – это потребность, зеленый провод – это обстоятельства, красный провод – это возможности, желтый провод – это последствия от принятого решения, белый провод – это цель, которую надо достигнуть, черный провод – это личность объекта. У ребенка клубок перепутанных проводов. Там не то, что нельзя отличить обстоятельства от последствий, там эмоции от мыслей не отличить. Если задать ребенку вопрос, почему ты сейчас так поступил, то он не сможет выстроить причинно-следственные связи. Там доминирует «ХОЧУ» или «НЕ ХОЧУ».
Люди так и говорят на психоаналитических сессиях: «Я это сделал, потому что хотел». И если ему задать вопрос: «Вы понимали последствия ваших действий?», - то он будет удивленно смотреть на вас. И для ребенка до 7 лет это нормально, он ведом импульсами, но для взрослого человека это дорого обходится.
Вот так неразвитая, застрявшая часть в капризном, импульсном ребенке чудит, а адекватная потом пытается устранить последствия того, что натворено. Человек как будто лишь на непродолжительное время способен очнуться и он вообще не может понять, почему он так живет, кто эти люди рядом. Ему так горько от всего этого, так невыносимо от этих вспышек агрессии, от сломанных отношений, от своей неадекватности, что он предпочитает вновь заснуть и снить себе сон, где у него все хорошо и он замечательный. Ведь его мощности не хватает не то, что контролировать свой импульсивный психоз с «ХОЧУ» И «НЕ ХОЧУ», а даже помыслить его и очертить его границы.
Если присмотреться чуть больше к происходящему в такой психике, то можно увидеть мегалопсию. МЕГАЛОПСИЯ — (греч.), ненормальность зрения, при которой глаз видит предметы в увеличенном виде. Это страна великанов, где чувство вины, как Тихий океан, злость, как цунами, безысходность ада, депрессия, как тропический ливень, пустота как Сахара. Я называю это «Психоз Юрского периода». Там обвиняющая совесть как Годзилла, а обесценивающая структура – как Кинг-Конг. Адекватная часть ошарашено пребывает в этой преисподней, прячась в папоротниках и стараясь соответствовать и не высовываться. Если это не остановить то можно дойти до полной апатии, потом до депрессии, и закончить кататонией.
Люди, которым ставят диагноз «биполярное расстройство» - застряли на этом мегалопсическом маниакальном уровне. Они пленники, в петле времени, из которой не знают, как выйти. Люди даже не могут понять грандиозную битву титанов в их голове.
Можно ли годовалому ребенку в истерике объяснить, что страх от того, что его оставили на два часа одного в квартире, порождение его психики? Можно ли найти слова для утешения кричащего младенца, которому болит живот? А психоаналитику надо найти способ это сделать иначе не произойдет снижение интенсивности.
В предыдущей первой части «О том, что внутри», я писала про этажность психики и про этажи, на которых произошла эволюционная точка неудачи. На самых нижних этажах, в подвалах живут гигантские монстры страха. И этот страх – страх небытия, в котором нет не то что жизни, там нет даже смерти, это плен небытия . Все фильмы ужасов о гигантских ящерах, спрутах, змеях, мгновенно запустят вспоминание пережитого в утробе. Ночные кошмары со стихийными бедствиями, с безымянным ужасом, с тотальным утопанием в страхе тоже от туда. Панические атаки, галлюцинации и шизофрения начинаются там. Где нет еще реальности, есть замкнутое пространство и нечто.
На одной психоаналитической сессии я так и сказала: «Мы сейчас обсуждаем с вами глаз, который занял весь проем большого окна и для постижения того что это, нам надо понять каково это существо по размеру, если у него может быть такой глаз». Люди, поломанные во время беременности или, во время и сразу после родов, или в первые месяцы беременности, носят этот тотальное затопление чувствами, размер которых впечатляет. И если психоаналитик не понимаем, с чем ему приходится иметь дело, то такой человек может вечно ходить на прием и проработать получится только верхние слои. Мы называем это оптимизацией структуры, для устранения этой проблемы надо больше времени, чем хоте лось бы человеку и он не может поверить, потому что не может представить глубину своей проблемы. Как же тяжело этим рожденным семимесячными, обвитыми пуповиной, отлученными от матери в первые дни после рождения, с мамами с послеродовыми депрессиями, с холодными матерями. Повышенная зона риска, переживания которых трудно вместить из-за их размеров.
С каждым этажом вверх, масштаб этих существ как бы уменьшается, но при стрессовых ситуациях происходит провал до самого низа, в подвал.
Неузнанная, нереализованная потребность личности не смогла пройти полноценно эволюцию и повзрослеть вместе с телом. Она наполнена голодом, он как одичавший зверь, с трудом сдерживающий свою агрессию. Люди так и говорят о себе, что в них живет чудовище, Халк, монстр. Они воспринимают себя как разрушительную силу вселенского масштаба, они уверены, что своей злостью могут смести города, а словами убивать людей. Они всемогущие и никчемные одновременно. Интенсивность и масштаб – это отличительное тавро этих покалеченных младенцев. И они описывая своих монстров не понимают, что говорят о заряде нереализованного импульса потерянной в коридорах психики потребности и эмоционального накал распавшегося в хаосе психоза младенца внутри. Они бесконечно тонут, соскальзывая вниз по зеркальной поверхности, на которой не что уцепиться. Там бушуют стихии формирующейся планеты, с землетрясениями и наводнениями. Там нет ни пяди спокойной земли, где можно укрыться.
Как же можно им помочь, возможно, спросите вы? Есть два способа, которые необходимо воплощать параллельно и одновременно. При росте адекватной части Годзиллы и Кинг-Конги, становятся в начале одного роста, а потом и ниже чем здравая часть, поэтому не так пугающи. Это первый способ. Поименование, распутывание клубка проводов, очерчивание границ снижают интенсивность и помогают помести происходящее в сознание, где это уже может быть переработано, поэтому происходит уменьшение в размерах, в сравнении с адекватной частью. И в какой-то момент ее удельный вес становится доминирующим.
Описанное, лишь в общих чертах проясняет этот процесс, в реальности придется пройти еще немало этапов, которые будут сопровождать эту борьбу за чистый, светлый разум личности, против темных сил хаоса психоза.