Сколько себя помню, я всегда носила длинные голубые платья и под стать такие же голубые шляпки с голубыми ленточками.
Больше всего я любила смотреть на гладкую голубую поверхность моря, переходящую на горизонте в такое же безоблачное голубое небо. Любимые мои цветы – незабудки.
Ровное дыхание, бесстрастное созерцание, спокойное мышление – всё это приносило мне полнейшее умиротворение.
Разрешите представиться: я – само спокойствие.
Хочу признаться, что с некоторых пор мне стало сложно сохранять незыблемой мою голубую поверхность.
Всё началось почти незаметно. В мою голубизну начала вкрадываться тёмная синь. Нет, не чернота. Именно синь. Я не сразу её заметила. Она понемногу пронизывала моё голубое естество, придавая ему синий оттенок.
Отчаяние. Тёмно-синее отчаяние.
С тех пор идёт борьба. Борьба за собственное существование? Или за совместное выживание? Ответ на эти вопросы мне не всегда ясен.
Я пытаюсь держать свою голубую планку, голубую поверхность. Это стоит мне непомерно много сил. Но я чувствую себя при этом живой в каждой клеточке моего бытия.
Дыхание срывается. Спокойно созерцать не удаётся. Мышление служит борьбе. Я поражаюсь, сколько во мне силы. И в какую синюю глубину я способна проникнуть с моей голубой поверхности.
Мне кажется, отчаяние боится меня. Я мешаю ему вырваться наружу и достичь своей цели. Мешаю поставить точку над безысходностью. Я держу его. Оберегаю его бьющиеся синие крылья. Шшшш...
Вдвоём мы ощущаем трепет друг друга.
Но как же хочется иной раз ровного дыхания, бесстрастного созерцания, спокойного мышления. Умиротворения. Голубого бытия.
В то же время не хочется терять глубинной синевы, энергии синих искр на голубом полотне, живость.
Моё голубое существование стало темнее, сильнее, живее и глубже.
Теперь я ношу голубые блузки и синие юбки.
Больше всего я любила смотреть на гладкую голубую поверхность моря, переходящую на горизонте в такое же безоблачное голубое небо. Любимые мои цветы – незабудки.
Ровное дыхание, бесстрастное созерцание, спокойное мышление – всё это приносило мне полнейшее умиротворение.
Разрешите представиться: я – само спокойствие.
Хочу признаться, что с некоторых пор мне стало сложно сохранять незыблемой мою голубую поверхность.
Всё началось почти незаметно. В мою голубизну начала вкрадываться тёмная синь. Нет, не чернота. Именно синь. Я не сразу её заметила. Она понемногу пронизывала моё голубое естество, придавая ему синий оттенок.
Отчаяние. Тёмно-синее отчаяние.
С тех пор идёт борьба. Борьба за собственное существование? Или за совместное выживание? Ответ на эти вопросы мне не всегда ясен.
Я пытаюсь держать свою голубую планку, голубую поверхность. Это стоит мне непомерно много сил. Но я чувствую себя при этом живой в каждой клеточке моего бытия.
Дыхание срывается. Спокойно созерцать не удаётся. Мышление служит борьбе. Я поражаюсь, сколько во мне силы. И в какую синюю глубину я способна проникнуть с моей голубой поверхности.
Мне кажется, отчаяние боится меня. Я мешаю ему вырваться наружу и достичь своей цели. Мешаю поставить точку над безысходностью. Я держу его. Оберегаю его бьющиеся синие крылья. Шшшш...
Вдвоём мы ощущаем трепет друг друга.
Но как же хочется иной раз ровного дыхания, бесстрастного созерцания, спокойного мышления. Умиротворения. Голубого бытия.
В то же время не хочется терять глубинной синевы, энергии синих искр на голубом полотне, живость.
Моё голубое существование стало темнее, сильнее, живее и глубже.
Теперь я ношу голубые блузки и синие юбки.